Выходцы из российской глубинки испокон веков прославляли землю русскую, овладевая высотами мировой науки и культуры. Вспомним хотя бы Михайло Васильевича Ломоносова. Так и наши современники Виктор Астафьев, Василий Белов. Валентин Распутин, Александр Яшин, Василий Шукшин, представители так называемой "деревенской прозы", по праву считаются мастерами русской литературы. При этом они навсегда остались верными своему деревенскому первородству, своей "малой родине".

Мне всегда было интересно читать их произведения, особенно рассказы и повести Василия Макаровича Шукшина. В его рассказах о земляках видится большая писательская любовь к русской деревне, тревога за сегодняшнего человека и его грядущую судьбу.

Иногда говорят, что идеалы русской классики слишком далеки от современности и недоступны нам. Идеалы эти не могут быть недоступными для школьника, но они для него трудны. Классика - и это мы пытаемся донести до сознания наших учащихся - не развлечение. Художественное освоение жизни в русской классической литературе никогда не превращалось в эстетическое занятие, оно всегда преследовало живую духовно-практическую цель. В.Ф. Одоевский так сформулировал, например, цель своей писательской работы: "Мне бы хотелось выразить буквами тот психологический закон, по которому ни одно слово, произнесённое человеком, ни один поступок не забываются, не пропадают в мире, но производят непременно какое-либо действие; так что ответственность соединена с каждым словом, с каждым, по-видимому, незначащим поступком, с каждым движением души человека".

При изучении произведений русской классики стараюсь проникнуть в "тайники" души учащегося. Приведу несколько примеров такой работы. Русское словесно - художественное творчество и национальное ощущение мира уходят настолько глубоко своими корнями в религиозную стихию, что даже течения, внешне порвавшие с религией, всё равно оказываются внутренне с нею связанными.

Ф.И. Тютчев в стихотворении "Silentium" ("Молчание!" - лат.) говорит об особых струнах человеческой души, которые молчат в повседневной жизни, но внятно заявляют о себе в минуты освобождения от всего внешнего, мирского, суетного. Ф.М. Достоевский в "Братьях Карамазовых" напоминает о семени, посеянном Богом в душу человека из миров иных. Это семя или источник даёт человеку надежду и веру в бессмертие. И.С. Тургенев острее многих русских писателей чувствовал кратковременность и непрочность человеческой жизни на земле, неумолимость и необратимость стремительного бега исторического времени. Чуткий ко всему злободневному и сиюминутному, умеющий схватывать жизнь в её прекрасных мгновениях, И.С. Тургенев владел одновременно родовой особенностью любого русского писателя-классика - редчайшим чувством свободы от всего временного, конечного, личного и эгоистического, от всего субъективно-пристрастного, замутняющего остроту зрения, широту взгляд, полноту художественного восприятия. В смутные для России годы И.С. Тургенев создаёт стихотворение в прозе "Русский язык". Горькое сознание глубочайшего национального кризиса, переживаемого тогда Россией, не лишило И.С. Тургенева надежды и веры. Эту веру и надежду давал ему наш язык.

Итак, изображение русского национального характера отличает русскую литературу в целом. Поиски героя, нравственно гармоничного, ясно представляющего себе границы добра и зла, существующего по законам совести и чести, объединяют многих русских писателей. Двадцатый век (особенная вторая половина) ещё острее, чем девятнадцатый, ощутил утрату нравственного идеала: распалась связь времён, лопнула струна, что так чутко уловил А.П. Чехов (пьеса "Вишнёвый сад"), и задача литературы - осознать, что мы не "Иваны, не помнящие родства". Особо хочется остановиться на изображении народного мира в произведениях В.М. Шукшина. Среди писателей конца двадцатого века именно В.М. Шукшин обратился к народной почве, считая, что люди, которые сохранили "корни", пусть подсознательно, но тянулись к духовному началу, заложенному в народном сознании, заключают в себе надежду, свидетельствуют о том, что мир ещё не погиб.

Говоря об изображении народного мира В.М. Шукшиным, мы приходим к выводу, что писатель глубоко постиг природу русского национального характера и показал в своих произведениях, о каком человеке тоскует русская деревня. О душе русского человека В.Г. Распутин пишет в рассказе "Изба". Писатель обращает читателей к христианским нормам простой и аскетической жизни и одновременно, к нормам храброго, мужественного делания", созидания, подвижничества. Можно сказать, что рассказ возвращает читателей в духовное пространство древней, материнской культуры. В повествовании заметна традиция житийной литературы. Суровая, аскетическая жизнь Агафьи, её подвижнический труд, любовь к родной земле, к каждой кочке и каждой травинке, возведшие "хоромины" на новом месте - вот моменты содержания, роднящие рассказ о жизни сибирской крестьянки с житием. Есть в рассказе и чудо: несмотря на "надсаду", Агафья, построив избу, проживает в ней "без одного года двадцать лет", то есть будет награждена долголетием. Да и изба, поставленная её руками, после смерти Агафьи будет стоять на берегу, будет долгие годы хранить устои вековой крестьянской жизни, не даст им погибнуть и в наши дни.

Сюжет рассказа, характер главной героини, обстоятельства её жизни, история вынужденного переезда - всё опровергает расхожие представления о лености и приверженности к пьянству русского человека. Следует отметить и главную особенность судьбы Агафьи: "Здесь (в Криволуцкой) Агафьин род Вологжиных обосновался с самого начала и прожил два с половиной столетия, пустив корень на полдеревни". Так объясняется в рассказе сила характера, упорство, подвижничество Агафьи, возводящей на новом месте свою "хоромину", избу, именем которой и назван рассказ. В повествовании о том, как Агафья ставила свою избу на новом месте, рассказ В.Г. Распутина подходит близко к житию Сергия Радонежского. Особенно близко - в прославлении плотницкого дела, которым владел добровольный помощник Агафьи, Савелий Ведерников, заслуживший у односельчан меткое определение: у него "золотые руки". Всё, что делают "золотые руки" Савелия, сияет красотой, радует глаз, светится. "Сырой тёс, а как лёг доска к доске на два блестящих, играющих белизной и новизной ската, как засиял уже в сумерках, когда, пристукнув в последний раз по крыше топором, спустился Савелий вниз, будто свет заструился над избой и встала она во весь рост, сразу вдвигаясь в жилой порядок".

Не только житие, но и сказка, легенда, притча отзываются в стилистике рассказа. Как и в сказке, после смерти Агафьи изба продолжает их общую жизнь. Не рвётся кровная связь избы и Агафьи, её "выносившей", напоминая людям и по сей день о силе, упорстве крестьянской породы.

В начале века С. Есенин назвал себя "поэтом золотой бревенчатой избы". В рассказе В.Г. Распутина, написанном в конце XX века, изба сложена из потемневших от времени брёвен. Только идёт сияние под ночным небом от новенькой тесовой крыши. Изба - слово-символ - закрепляется в конце XX века в значении Россия, родина. С символикой деревенской реалии, с символикой слова связан притчевый пласт рассказа В.Г. Распутина.

Итак, в центре внимания русской литературы традиционно остаются нравственные проблемы, наша задача - донести до учащихся жизнеутверждающие основы изучаемых произведений. Изображение русского национального характера отличает русскую литературу в поисках героя, нравственно гармоничного, ясно представляющего себе границы добра и зла, существующего по законам совести и чести, объединяют многих русских писателей.

Русская литература классического периода дала миру множество имён гениальных писателей. После революции 1917 года в стране всё кардинально изменилось, в том числе и в сфере искусств . Но, несмотря на цензуру и жёсткие рамки, русские авторы и в это период создали ряд талантливых произведений.

Сразу по окончании революции преемственность литературной жизни России не прерывалась. Определённое время ещё была дозволена значительная вольность в жанрах, формах и содержании книг . Существовало множество литературных направлений, часто приходящих с Запада.

Но когда власть в рабоче-крестьянском государстве разобралась с политическими и экономическими вопросами, дело дошло и до культурной сферы. Новая советская литература должна была соответствовать ряду требований, первейшим из которых являлась идейная направленность .

Главным, а точнее сказать единственным, направлением во всех отраслях искусства был объявлен соцреализм — художественный метод, который использовался для эстетического выражения социалистического видения мира.

Отношение писателей к такой подчинённости государственному аппарату была различна — от единодушия с властью и полного приятия нового порядка до умеренной оппозиции в завуалированной форме (открытый протест угрожал жизни писателя).

Связь с традициями отечественного и западного классического искусства была потеряна , национальная специфика и колорит сводились практически к нулю. Классовый подход, максимальный реализм в изображении достижений советской власти, воспевания индустриальных свершений стали основными мотивами в литературе.

По сути, всё искусство было не просто подчинено государству, оно выполняло социальный заказ властей. То есть издавались лишь те, кто максимально неукоснительно следовал государственной линии. А это зачастую было несовместимо с честным и творческим характером деятельности писателей.

Но стоит отметить, что талантливый писатель находил возможность максимально незаметно обойти идейные преграды и вывести в свет действительно стоящие произведения , минимально деформируя их в соответствии с цензурой.

Несмотря на жёсткий прессинг государства и наличие множества бездарных писак, чьи книги печатались только благодаря правильной идейной выверенности, были и по-настоящему талантливые авторы, которые, несмотря на все опасности осмеливались писать действительно качественные произведения:

  • Михаил Булгаков;
  • Дмитрий Мережковский;
  • Андрей Платонов;
  • Михаил Шолохов;
  • Анатолий Рыбаков;
  • Александр Солженицын;
  • Борис Пастернак и многие другие.

Михаил Стельмах

Это автобиографическое произведения известного украинского советского писателя описывает нелёгкое, но светлое детство автора. Несмотря на крайнюю бедность, мальчик радовался жизни, любовался красотой природы, учился быть добрым и сострадательным к людям.

Михаил Афанасьевич с огромной любовью и нежностью вспоминает своих родителей, дедушку и бабушку. Кроме того, он описывает и замечательных земляков, которые были примерами порядочности и честности для Михаила. Книга наполнена лиризмом и романтикой.

Анатолий Иванов

Книга охватывает значительный отрезок времени. В неё включены события революции 1905 и 1917 годов, Первой, Гражданской и Второй мировой войн. Повествование также идёт и о послевоенных годах, когда страна восстанавливалась после самого разрушительного конфликта ХХ века. Красной нитью в книге проходи мысль, что главное в жизни — это справедливость и за неё всегда нужно бороться .

На нашем сайте вы можете не только ознакомиться с кратким содержанием самых интересных и поучительных книг советских авторов, но и читать их онлайн.

Социокультурная ситуация второй половины ХХ века (1950-1990-е годы): вступление цивилизации в стадию постиндустриального, посттоталитарного общества, новые технологии, освоение космического пространства, дальнейшее освоение природных недр. Осознание экологического и духовного кризиса современной цивилизации, стандартизация жизни, массовая культура, заменившая тоталитарную, потребительское отношение к жизни, исчезновение утопического сознания, разрушение веры в разум человека.

Особое внимание литературы привлекает философия П. Тейяра де Шардена, А. Швейцера, М. Хайдеггера (существование человека в бытие, связи с ним), теории французского постструктурализма (Ж. Деррида, Ж. Бодрийар, Р. Барт, Ю. Кристева), развиваются концепции культуры-игры, культуры-спорта (Х. Ортега-и-Гассет, Й. Хейзинга).

Литература второй половины ХХ века характеризуется многообразием жанровых форм (малые и большие эпические произведения, психологическая драма, лирика и поэма), развитием традиционных стилей и направлений и появлением новых, соблюдением канонов и стремлением к новаторству.

Литература второй половины ХХ века подразделяется на периоды:

Литература конца 1950-60-х годов (период «оттепели»): направленность на освоение социальной действительности, эстетика «правды жизни», аналитизм вместо синтеза, индивидуальность вместо типичности. Реставрация социального оптимизма - утопическая идея нравственного совершенствования общества. Отчуждение общественного сознания от государственной идеологии и сохранение ценности социальных связей («человек группы» вместо человека класса). Диссидентское движение и андеграундная культура. Формирование различных литературных направлений: продолжение традиций реалистической литературы («производственный» роман, «деревенская» проза, психологическая поэзия), возрождение традиций (модернизм), зарождение русского постмодернизма. Отказ от принципа идеализации действительности, принципы аналитизма и критики реальности, изменение принципа историзма, установка на поликонфликтное восприятие мира. Возникновение новых литературно-художественных журналов: «Юность» (1955), «Дружба народов» (1955), «Наш современник» (1964), «Новый мир» под руководством А. Твардовского.

Литература 1970-80-х: поиск метафизических основ бытия и универсальных ценностей, сущности и смысла человеческого существования. Кризис рационализма, увлечение различными религиозными, эзотерическими учениями. Человек в природном бытии и человек в истории человечества и вечности. Обращение к поэтике мифа, к символизации, попытка дать целостную картину мира. Утрата веры в универсальные ценности, наступление массовой культуры, обилие информации, формирование фрагментарного сознания, игровое отношение к действительности. Альтернативная молодежная культура, литература андеграунда. Эклектичный характер культуры в связи с освоением «задержанной» и эмигрантской литературы в конце 1980-х годов.

Литература 1990-х: период социальных и общественных потрясений, распад Советского Союза. Кризис традиционных представлений о роли литературы и культуры. Игровая (эстетическая) фаза в истории современной литературы. Приоритеты постмодернистской культуры. Тотальный скептицизм в понимании человека. Синтез литературных течений, диалог между традицией и неоавангардом.

Учебная и справочная литература:

1. Ащеулова, И. В. Русская поэзия второй половины ХХ века: имена и мотивы: учебное пособие / И.В. Ащеулова. - Кемерово, 2007.

2. История русской литературы ХХ века (20 – 90-е годы). Литературный процесс: учебное пособие. - М.: Изд-во Московского ун-та, 2006.

3. История русской литературы ХХ века: В 2-х ч. / Под ред. В. В. Агеносова.- М.: Дрофа, 2007.

4. Лейдерман, Н. Л. Липовецкий, М. Н. Современная русская литература: в 3-х книгах. Учебное пособие / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. - М., 2001. Кн. 1 - 1953-1968; кн. 2 - 1968-1986; кн. 3 - 1986-1990-е годы.

5. Мусатов, В. В. История русской литературы первой половины
ХХ века / В.В. Мусатов. - М., 2001.

6. Русская литература ХХ века: В 2 т.: учебное пособие / А. П. Кременцов и др. - М.: Academia, 2005.

7. Русские писатели 1800 – 1917. Биографический словарь: В 5-ти т. Т. 1. - М., 1989.

8. Русские писатели. Биобиблиографический словарь: В 2-х т. - М., 1990.

9. Русские писатели. ХХ век. Биобиблиографический словарь. В 2-х ч. / Под ред. Н. Н. Скатова. - М.: Просвещение, 1998.

Дополнительная учебная литература:

1. Бавин, С.П.Судьбы поэтов серебряного века. Библиографические очерки / С.П. Бавин, И. В. Семибратова. - М., 1993.

Под словами известной поэтессы мог бы подписаться каждый из писателœей фронтового поколения. В 40-е годы в литературе о Великой Отечественной войне сильнее всœего был выражен героико-патриотический аспект. Призывно звучала песня ʼʼСвященная войнаʼʼ (муз. Б. Александрова на слова, которые приписывали В. Лебедеву-Кумачу). А. Сурков в своем обращении к солдатам повелительно провозглашал: ʼʼВперед! В наступленье! Назад - ни шагу!ʼʼ ʼʼНауку ненавистиʼʼ проповедовал М. Шолохов. ʼʼНарод бессмертенʼʼ, - утверждал В. Гроссман.

Осмысление войны как величайшей трагедии народа пришло в конце 50-х - начале 60-х годов. С именами Григория Бакланова, Василия Быкова, Константина Воробьева, Владимира Богомолова, Юрия Бондарева связана вторая волна военной прозы. В критике она была названа ʼʼлейтенантскойʼʼ прозой: артиллеристы Г. Бакланов и Ю. Бондарев, пехотинцы В. Быков и Ю. Гончаров, кремлевский курсант К. Воробьев на войне были лейтенантами. За их повестями закрепилось и другое название - произведения ʼʼокопной правдыʼʼ. В этом определœении значимы оба слова. Οʜᴎ отражают стремление писателœей отразить сложный трагический ход войны ʼʼтак, как это былоʼʼ - с предельной правдой во всœем, во всœей обнаженной трагедии.

Предельная приближенность к человеку на войне, окопная жизнь солдат, судьба батальона, роты, взвода, события, совершающиеся на пяди земли, сосредоточенность на отдельном боевом эпизоде, чаще всœего трагедийном, - вот что отличает повести В. Быкова ʼʼКруглянский мостʼʼ, ʼʼАтака с ходуʼʼ, Г. Бакланова ʼʼПядь землиʼʼ, Ю. Бондарева ʼʼБатальоны просят огняʼʼ, Б. Васильева ʼʼА зори здесь тихие…ʼʼ. В них ʼʼлейтенантскийʼʼ угол зрения смыкался с ʼʼсолдатскимʼʼ взглядом на войну.

Личный фронтовой опыт писателœей, пришедших в литературу непосредственно с переднего края, подсказывал им делать упор на описании трудностей жизни на войне. Οʜᴎ считали их преодоление подвигом не меньшим, чем совершенный при исключительных обстоятельствах героический поступок.

Такая точка зрения не была принята официальной критикой. В дискуссионных критических статьях зазвучали термины ʼʼремаркизмʼʼ, ʼʼзаземление подвигаʼʼ, ʼʼдегероизацияʼʼ. Рождение подобных оценок нельзя считать случайностью: уж очень непривычно было глядеть на войну из окопов, откуда ведут огонь, ходят в атаку, но где ко всœему этому еще и… живут люди. Г. Бакланов, В. Быков, Б. Васильев, В. Богомолов писали о войне безвестной, что проходила южнее, западнее ли, но в стороне от главных ударов. Ситуации, в которых оказывались солдаты, от этого не становились менее трагедийными.

Жесточайшие споры вокруг ʼʼбольшойʼʼ и ʼʼмалойʼʼ правды о войне, которые имели место в начале 60-х годов, выявили истинные ценности военной прозы, которая приводила к новому осмыслению самой сути происходящего на фронте.

В этих стихах М. Кульчицкого передана суть тех открытий, которые делали писатели Григорий Бакланов, Василь Быков, Анатолий Ананьев, Юрий Бондарев. В этом перечне имен нужно упомянуть и Константина Воробьева. По словам А. Твардовского, он сказал ʼʼнесколько новых слов о войнеʼʼ (имеются в виду повести К. Воробьева ʼʼУбиты под Москвойʼʼ, ʼʼКрикʼʼ, ʼʼЭто мы, Господи!ʼʼ). Эти ʼʼновые словаʼʼ, сказанные писателями фронтового поколения, отмечены пафосом великой трагедии, необратимость которой вызывала слезы горечи и бессилия, звала к суду и возмездию.

Вот общие вопросы по теме ʼʼПроза о Великой Отечественной войне (80-90-е годы)ʼʼ. (Записи для информационных карточек.)

Открытия ʼʼсолдатскойʼʼ прозы. Повесть В. Кондратьева ʼʼСашкаʼʼ.

К. Симонов: ʼʼИстория Сашки - это история человека, оказавшегося в самое трудное время в самом трудном месте, на самой трудной должности - солдатскойʼʼ.

В. Кондратьев: ʼʼСашкаʼʼ - ʼʼлишь малая толика того, что нужно рассказать о Солдате, Солдате-победителœеʼʼ.

В. Быков - В. Кондратьеву: ʼʼВы обладаете завидным качеством - хорошей памятью на всœе, что касается войны…ʼʼ; ʼʼАдамович прав, ʼʼСелижаровский трактʼʼ - самая сильная Ваша вещь, сильнее ʼʼСашкиʼʼ… Там - выдранный с мясом и кровью кусок войны, непридуманный и неприглаженный, такой, каким и был в те годы. Я очень рад, что появились Вы и сказали свое слово о пехотеʼʼ.

В. Кондратьев - В. Астафьеву: ʼʼГлавное сейчас - черствый хлеб правды, без слюней. А правда и стиль продиктует, и манеру, а так пустые это разговоры. Я и не знал, писавши ʼʼСашкуʼʼ, что у меня ʼʼинверсииʼʼ и какие-то ʼʼэллиптические предложенияʼʼ. Писал как Бог на душу положил, чуя, что вещь эту именно так и нужно писать, не по-другомуʼʼ.

В. Астафьев - В. Кондратьеву: ʼʼМесяц читал твоего ʼʼСашкуʼʼ… Очень хорошую, честную и горькую книгу собралʼʼ.

ʼʼСашкаʼʼ - литературный дебют В. Кондратьева, которому было тогда под 60: ʼʼВидимо, подошли лета͵ пришла зрелость, а с нею и ясное понимание, что война-то - это самое главное, что было у меня в жизни… Начали мучить воспоминания, даже запахи войны ощущал, не забыл, хотя шли уже 60-е годы, жадно читал военную прозу, но тщетно искал и не находил в ней ʼʼсвоей войныʼʼ. Понял, что о ʼʼсвоей войнеʼʼ рассказать могу только я сам. И я должен рассказать. Не расскажу - какая-то страничка войны останется нераскрытойʼʼ. ʼʼПоехал весной 62-го подо Ржев. Протопал 20 километров пехом до самой своей бывшей передовой, увидел ту истерзанную всю, всю испещренную воронками ржевскую землю, на которой валялись еще и ржавые пробитые каски, и солдатские котелки… торчали еще оперения невзорвавшихся мин, увидел - это было самым страшным - незахороненные останки тех, кто воевал здесь, должна быть, тех, кого знал, с кем хлебал из одного котелка жидню-пшенку или с кем жался в одном шалашике при минном обстрелœе, и меня поразило: об этом писать можно только строгую правду, иначе это будет только безнравственноʼʼ.

Движение прозы о Великой Отечественной войне можно представить так: от книги В. Некрасова ʼʼВ окопах Сталинградаʼʼ - к произведениям ʼʼокопной правдыʼʼ - к роману-эпопее (трилогия К. Симонова ʼʼЖивые и мертвыеʼʼ, дилогия В. Гроссмана ʼʼЖизнь и судьбаʼʼ, дилогия В. Астафьева ʼʼПрокляты и убитыʼʼ).

В серединœе 90-х годов, в канун 50-летия со дня окончания войны, четыре признанных писателя публикуют свои новые произведения о войне. - Виктор Астафьев, роман ʼʼПрокляты и убитыʼʼ. - Георгий Владимов, роман ʼʼГенерал и его армияʼʼ. - Александр Солженицын, рассказ ʼʼНа краяхʼʼ. - Григорий Бакланов, роман ʼʼИ тогда приходят мародерыʼʼ.

Все эти произведения представляют из себяновые подходы к осмыслению Великой Отечественной войны, содержат в себе серьезные обобщения: о цене победы, о роли исторических лиц (Сталина, Жукова, Хрущева, генерала Власова), о послевоенной судьбе фронтового поколения.

Проза о Великой Отечественной войне 50-90-х гг. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Проза о Великой Отечественной войне 50-90-х гг." 2017, 2018.